Один блоггер побывал в уфимской колонии строгого режима №9, или, как ее еще называют, «Девятку», где отбывают наказание самые опасные преступники-рецидивисты, у которых на счету уже не по одной ходке. Предлагаю взглянуть на то, какая атмосфера царит в колонии и как там живется заключенным. 
На днях по приглашению башкирского ГУФСИНа я посетил уфимскую колонию строгого режима номер 9. Больше известную, как «Девятка». Раньше она была общей, а теперь здесь отбывают свои сроки почти полторы тысячи рецидивистов, все они — опасные преступники, у каждого не по одной ходке и все они за тяжелые преступления — убийства, грабежи, насилие, наркотики в крупных размерах и тому подобные злодеяния.К сожалению, в первой точке нашего маршрута — ШИЗО — фотографировать запрещено, а на словах эту атмосферу не передать. Это несколько небольших камер, где по одиночке сидят злостные нарушители тюремного режима. В камере, куда мы заходили, отбывает несколько десятков суток москвич с прозрачными глазами, у которого первый срок за разбой, а второй — за хранение наркотиков в крупных размерах. Попал сюда за отказ убирать тюремный двор. Этот срок не засчитывается в общий, поэтому парень выйдет на свободу еще позже. Еще в коридоре там висит большая колонка, через которую транслируется музыка и лекции. Это нужно, чтобы исключить общение между камерами. Дальше фотографировать можно было почти везде и мы отправились уже в отряд, где для зэка установлены облеченные условия отбывания наказания.
В небольшом закрытом дворике осУжденные (а это такой же профессионализм, как дОбыча), отличающиеся идеально примерным поведением, могут проводить часть времени, курить, любоваться на розы, которые здесь скоро зацветут и даже заниматься спортом.
Правда, все тренажеры прикованы цепями — мера предосторожности, чтобы, например, гантели нельзя было использовать в драке.
Заключенных нельзя снимать крупно без их письменного согласия, таковы правила. Но поверьте, очень сложно представить этих людей в роли убийц, воров и разбойников — совершенно обыкновенные лица, с ясными глазами и даже улыбками. Когда мы пришли, отряд находился в комнате отдыха, где со стен строго взирают первые лица государства и республики и стоит окно в мир — телевизор.
Естественно, тут не показывают все подряд, отбираются из эфира те программы, которые не могут повредить заключенным — из новостей убирают сюжеты про криминал, не показывают кино и сериалы со сценами насилия и секса.
Вообще, жизнь зэка строго регламентирована — по часам умываются, едят, работают, смотрят тв и в будние и в праздники.
Порядок на зоне ставят во главу угла, поэтому нигде нет ни соринки, ничего лишнего.
Известно, что труд цивилизует. В «Девятке» есть масса возможностей для перевоспитания трудом. Во-первых, это собственное металлоплавильное производство. Льют чугун и делают из него всякие полезные и нужные вещи.
Зарплата в цеху приличная. На руки после выплаты ущерба потерпевшему остается три-четыре тысячи. Виртуально, конечно. Их можно отоварить в ларьке на зоне — печенье, чай, конфеты.
Кроме того, тут работает большой швейный цех. Сюда, кстати, переехала часть оборудования с разоренной фабрики «8 марта», а теперь на нем шьют, например, спецодежду для «РЖД». Сильное впечатление, когда сотня луженых глоток нараспев кричит: «Дооооообрый день, гражданин начальник!»
Идем по территории колонии к тюремному клубу. Замечаю примету времени- комнату видеосвязи с начальником тюрьмы, которой могут пользоваться заключенные.
Заходи, нажимай на кнопку и оставляй свои жалобы и предложения. Но только по делу!
Центр духовной и культурной жизни колонии — клуб. Здесь на все праздники и в выходные проходят самодеятельные концерты, киносеансы и спортивные соревнования.
- Для души тут есть три молельные комнаты, в которых мусульмане, католики и православные учат Коран и арабский, поют христианские гимны, исповедаются и причащаются.
- Кстати, многие иконы и росписи — произведения заключенных.
На втором этаже — телестудия, в которой проходят цензуру программы для тюремного телевидения и производятся собственные проекты — социальные ролики и документальные фильмы. Руководит студией зэка из Подмосковья, который на воле имел отношение к телеремеслу, делал программу для одного из каналов.
Тут же художественная мастерская. Рисуют плакаты ко всем датам и наглядную агитацию. Рисунок очень даже ничего, а во рифма хромает.
Непременная часть жизни колонии — библиотека на пару тысяч томов. Библиотекарь — выпускник института искусств с очень интеллигентным лицом (первый срок за нанесение тяжких телесных, второй — убийство) говорит, что больше всего берут фантастику и русскую классику. Достоевский ожидаемо зачитан до дыр.
А вот разнообразные своды законов, кодексы и прочую юр. литературу берут редко — и так знают наизусть. На зоне время обеда. Идем в столовую.
- Тут тоже, конечно, регламенты на все — граммы, виды продуктов, время посещения.
- Дежурные разносят еду по столам, мы снимаем пробу с супа и второго.
Еда пресновата, очень простая, как в какой-нибудь обыкновенной заводской столовой. А вот пайка — краюха черного хлеба, который выпекают тут — очень даже вкусная.Мы побывали почти везде. Не зашли, разве что в комнату свиданий. Там кто-то из заключенных встречался с родными и мы, конечно, не стали прерывать их и отнимать редкие в местах не столь отдаленных минуты радости.
Возможно, мой рассказ показался вам чересчур позитивным. Да, в колонии я не увидел каких-то ужасов, как в сериале «Тюряга». Тут чисто, порядок и все предельно просто и понятно.
Но поверьте, с первых минут за решеткой, даже в качестве гостя, вы начинаете испытывать невыносимое желание поскорее выйти на волю! Это желание читается в глазах абсолютно всех обитателей зоны.
И это ужасно! Помните, что тюрьма — это всегда тюрьма, какой бы она благоустроенной не была, и никогда сюда не попадайте!
Отсюда
Источник: https://trinixy.ru/85865-kak-zhivut-zaklyuchennye-v-kolonii-strogogo-rezhima-devyatka-25-foto.html
Жизнь за решеткой. Репортаж из мужской колонии общего режима №54
Охранные вышки, тоскливо возвышающиеся за высоким забором с колючей проволокой, видно издалека. Мужская колония общего режима №54 расположена недалеко от Новой Ляли. Здесь, на сленге заключенных, сидят «первоходки», которые «мотают» срок впервые.
Сегодня здесь находятся чуть более 350 человек. Младшему — 18, самому старшему — 64 лет. Мужчин сюда везут со всей области за разные преступления. Всего колония может принять 1612 заключенных, но в будущем здесь планируют установить строгий режим.
«Точка невозврата»
Среди заключенных, рассказывает начальник колонии Юрий Никулин, всего трое качканарцев. Один попал сюда за изнасилование, другой за разбой и незаконное хранение оружия, третий — за разбой и хулиганство.
Также из Качканара здесь находятся 15 «этапников»: шесть обвиняемых и девять осужденных, приговор по делу которых пока не вступил в силу. В основном, они обвиняются за кражи, наркотики и вымогательство.
— Никто не застрахован от тюрьмы. У нас даже сидели несколько глав близлежащих городов, в основном, за экономические преступления, — рассказывает Юрий Николаевич. — Также за решеткой могут оказаться вполне обычные люди, которых на преступление подтолкнул алкоголь или глупость.
Например, 30-летний Роман сидит уже девятый год за разбой, говорит, что выпил, стало скучно, после чего он отправился искать приключения.
— Мне понравилась «иномарка». Водитель, сидящий за рулем, не стал помехой. Помню, что взял сам себя на понт: «получится/не получится». Получилось. Я его ударил, вытащил из салона, сел за руль и уехал, потом покатался и бросил машину, — грустно улыбается заключенный.
До конца срока ему осталось еще два года. Дома ждут жена (расписались в колонии, в марте этого года) и восьмилетняя дочь, которая родилась накануне суда.
— Если бы я знал, чем все обернется, то в тот день вообще бы не стал выходить из дома. Я знаю, где моя точка невозврата. Колония — это, конечно, школа жизни, но, как говорят, ее лучше пройти заочно.
Заключенному Константину недавно исполнилось 39 лет, из них девять он просидел в колонии за разбой, осталось еще 4,5.
— Вместе с друзьями ворвались в магазин и украли всю выручку. Сколько удалось «заработать» — уже не помню, с тех пор много лет прошло. Знаю лишь, что деньги закончились уже через неделю, — рассказывает мужчина.
Скоро подойдет срок, когда он сможет написать заявление на досрочное освобождение. Признается, что не может представить день, когда окажется за стенами колонии — спустя несколько тысяч дней заключения.
22-летний Дмитрий заходит в кабинет, представляется и сразу называет свою статью. Тюремную робу носит уже более четырех лет, потому что «заступался за друзей и случайно убил молодого человека».
— Я тогда учился в военном центре на переводчика, приехал в увольнение домой, решил отпраздновать и отправился с друзьями на дискотеку. Там завязался конфликт, началась драка — толпа на толпу. Я увидел, что бьют моих друзей и ввязался. После дискотеки одному юноше стало плохо, я отвез его домой. Позже он упал в обморок и попал в реанимацию, там умер через две недели.
Дима себя не оправдывает, но говорит, что не хотел убивать и сам не понимает, как такое могло произойти. Рассуждает, что, возможно, потерпевший после толчка упал и сильно ударился головой, но свидетели указали виновником именно его.
В штрафной изолятор попадают заключенные, совершившие какое-либо нарушение. От разжигания конфликтов до драк. Срок наказания — 15 суток. В течение этого времени запрещаются свидания и телефонные разговоры с родными
«Социальные лифты»
На зоне, рассказывает начальник колонии, разработана система социальных «лифтов». Осужденные, попадая сюда, проходят двухнедельный карантин, затем их распределяют в один из шести отрядов.
— Далее все зависит от заключенного. Если видим, что он встает на путь исправления, то позволяем перевестись на облегченные условия содержания. Заключительная стадия «лифтов» — колония-поселение. Но при плохом поведении он двигается в обратную сторону — на строгое содержание. Питание везде одинаковое. Отличия в «льготах» — количестве «свиданок» с родными и передач.
Экскурсия по тюрьме начинается с общего вида на территорию. Для этого поднимаемся на небольшую площадку. Внизу хорошо просматривается пять рядов забора: решетчатые, деревянный и железные. Раздается грозный лай огромного кавказца.
— Были попытки побегов. Ночью двое перелезли через забор. Сумели добраться до третьего забора, потом их засек часовой. Когда «засвистели» пули над головой — беглецы остановились, — рассказывает начальник.
Преодолеть три забора, чтобы вырваться на свободу, мало, говорит подполковник. За следующим, каждые сорок метров патрулируют собаки.
Возможно, заключенным очень повезло, что их во время засекли — псы могли растерзать живую добычу. Подкопов в истории колонии не было, выбраться отсюда в грузовике — из разряда фантастики.
В кузове установлена сверхчувствительная аппаратура, которая может среагировать на биение сердца мыши.
— Не верьте сериалам и фильмам про колонии и тюрьмы, которые показывают по телевизору. Там мало правды. Кстати, посмотрите, — Юрий Николаевич показывает рукой вдаль, — как раз новый этап приехал, среди них есть качканарцы.
Небольшая группа в сопровождении охраны переминается у ворот. В руках — сумки. Спустя некоторое время вереница арестантов скрывается за железными воротами.
«Разговоры прослушиваются»
Толстая железная дверь разделяет «волю» и «неволю». На границе двух миров есть «гостиница», где проходят длительные свидания осужденных с родными. Заселиться в «номер» можно, максимум, на трое суток.
В гости могут приехать до двух взрослых и дети. Тут же располагается пункт приема передач и комната коротких свиданий, где заключенные общаются с родственниками через стекло по переговорному аппарату.
— Общаться с родными можно и через таксофон. Звонки — по графику. Все разговоры прослушиваются, при малейшем подозрении звонок скидывается, — говорит начальник. — Можно написать письмо домой, но перед отправкой оно пройдет строгую цензуру.
Сотовые, по его словам, запрещены, хотя были случаи, когда гражданские пытались перекинуть мобильники через забор.
Чтобы пройти через «шлюз» на территорию, необходимо предъявить удостоверение. Далее подполковник прикладывает палец к маленькому прибору. Устройство считывает его отпечаток пальца, распознает, после чего замок щелкает, открывается очередная дверь, пропуская в решетчатый лабиринт и на «зону».
— Слева — производственная зона, справа — жилая. Везде установлены пропускные калитки. Система пропуска — через домофон, в который представляется сотрудник, и видеооператора, который открывает замок из пункта наблюдения.
Всего в колонии установлено более 130 видеокамер — перед каждой дверью и во всех помещениях. Две камеры — купольные, вращаются без перерыва и проецируют на мониторы вид на колонию сверху. Картинки выводятся в режиме он-лайн. Все видеозаписи хранятся два месяца.
Натуральное хозяйство
На территории прибрано. Есть несколько пустых грядок, с которых уже собрали урожай. В воздухе — стойкий запах навоза, который разносят носилками двое заключенных. Мужчины — в одинаковых телогрейках с порядковыми номерами. Они заискивающе улыбаются, здороваются и провожают начальство почтительным взглядом.
— Здесь пока маленький беспорядок, — извиняется руководитель колонии. — Летом заключенные выращивают капусту, морковку, которые потом попадают к ним на стол. Можно сказать, что у нас тут натуральное хозяйство. Также есть свой хоздвор, там коровы, бараны, свиньи. Баранина, правда, идет на продажу.
В отдалении несколько заключенных ремонтируют здание — под новый следственный изолятор, который вскоре обнесут шестиметровым забором.
Впереди — белое здание. Столовая. На фасаде — советский плакат с надписью: «Помни! Мы ждем тебя дома». На двери висит расписание. На один прием пищи дается 20 минут.
В просторном зале в несколько рядов расставлены столы. Один из заключенных, в белой поварской рубахе, тщательно натирает столешницы.
— Тут полное самообслуживание. Заключенные входят отрядом, берут подносы, идут на раздачу, где вывешено сегодняшнее меню, получают пищу, после еды также строем расходятся по рабочим местам. Готовят еду, моют посуду и прибираются также осужденные. Сотрудники едят в своей столовой.
Питание заключенных сбалансировано, просчитаны все необходимые белки и углеводы. Отступления от меню не допускается. В рацион входят простые продукты. Например, сегодняшний завтрак включает тарелку гречневой каши, хлеб с маслом и стакан молока. На обед подадут: рассольник, тушеный картофель с мясом, чай, молоко, хлеб. На ужин — рыбный гуляш, запеканку, чай, компот, хлеб и яйцо.
— Хлеб тоже печем сами, — рассказывает начальник.
На полках пекарни аккуратными рядами сложен белый хлеб, по форме схожий с обычным магазинским. В сутки каждому заключенному полагается по одной булке.
Не знают, откуда берется суп
Уже на улице замечаем телегу, в которую запряжена гнедая лошадь. Повозкой управляет маленький мужчина в телогрейке и ушанке.
— Это экономия в реальном виде — зачем тратиться на бензин, если отходы из столовой на хоздвор можно вывезти на лошади, — комментирует начальник.
Осужденные занимаются сельским хозяйством: выращивают овощи, разводят скот
Следующий объект — «клуб», где заключенные проводят свободное от работы и сна время. Вдоль длинного коридора — несколько дверей с небольшими окошками, чтобы контролировать, чем занимаются заключенные. Таблички гласят: художественная мастерская, тренажерный зал, библиотека, есть две молельные — мусульманская и христианская.
Юрий Николаевич без стука распахивает дверь с мусульманской символикой. Внутри — скромное убранство тюремной мечети. Посередине комнаты на коленях стоит мужчина и читает коран.
Подполковник задерживается в помещении, после выходит с DVD-дисками, которые позже отдаст своему помощнику с распоряжением проверить их на предмет религиозности. Если там содержатся другие материалы, то диски заберут.
В отдельном крыле — небольшие комнаты гостиничного типа с телевизором, DVD-плеером. Неподалеку находится уютная столовая с микроволновкой и мягким уголком. Это центр социальной адаптации. Как объяснит замначальника, тут живут люди, срок заключения которых близится к концу.
— Парни изучают гражданский быт, а то случается, что выйдут и даже не знают, как пакетик с чаем заварить или откуда берется суп. Пойдемте дальше.
«Учатся, зарабатывают, тратят»
Неприметное серое здание — школа и ПТУ (профессионально — техническое училище). Тут учатся заключенные, которые не успели получить среднее или профессиональное образование.
— Школа точно такая же, как и на гражданке. Есть директор, учителя, которые ставят оценки, составляют расписание уроков, — рассказывает Юрий Николаевич.
Проходим по коридору училища. Аудитории, где учат на сталеваров, слесарей, сварщиков, электриков, каменщиков, также оборудованы партами. На них лежат тетради, ручки, учебники для теории и наглядные пособия в виде станков, различных видов кирпичей и многое другое, необходимое для практики.
— Курс длится пять месяцев, — поясняет один из педагогов. — Затем заключенные сдают экзамены и выходят на работу.
В колонии есть несколько производств: деревообрабатывающее, металлообработка, пилорама. Имеется штат подсобных рабочих, сварщиков. Некоторые заключенные содержат свой автосервис, где ремонтируют машины городских жителей.
Часть зэков заняты на изготовлении «ширпотреба» — товаров широкого потребления. Это статуэтки, каменные шкатулки, картины, нарды и многое другое, что впоследствии пополняет полки областных магазинов. Вырученные деньги уходят в федеральный бюджет.
Также осужденные шьют мягкие игрушки, которые передаются в детдома и приюты.
Мастерская по производству «ширпотреба». Заключенные делают нарды, рамки для фотографий, модели кораблей и многое другое, что можно купить в обычном магазине «на воле»
На всех работников распространяется действие трудового законодательства.
Заключенные работают по графику или пятидневке, «уходят» в отпуска, во время которых находятся в отряде, получают зарплату (не ниже МРОТа), из которой вычитают подоходный налог в 13%, алименты на детей и выплаты, назначенные судом.
Помимо этого, с каждого осужденного ежедневно удерживают около 130 рублей: 70 рублей 37 копеек — за питание, 60 рублей — за коммуналку. Остальное компенсирует государство. Вычеты не могут превышать 50% от зарплаты.
— Деньги перечисляются на лицевой счет, их можно копить или тратить в магазине товаров первой необходимости, который есть на территории. Туда ходят только в установленное время и лишь в сопровождении.
Из развлечений — скромные календарные праздники с выступлением местных «звезд», конкурсы «рифмоплетов», спортивные соревнования, просмотр познавательных телепередач или «добрых» фильмов. Весь телеэфир «фильтруется», дабы оградить мужчин от «чернухи».
«Запрещено сидеть на кровати»
Жилая часть разделена на несколько зон. При общем режиме заключенные живут в «казармах» отрядами по несколько десятков человек. Небольшая придомовая территория с местом для курения обнесена решеткой.
На входе — общая раздевалка, где аккуратно развешаны одинаковые куртки. Чуть дальше по коридору пустует большая спальня с двухэтажными кроватями, прикроватными тумбочками, на стенах развешаны графики дежурств и наглядная инструкция по заправке кровати.
Большинство заключенных живут в отрядах, в среднем, по 50 человек. На каждого приходится один спальный комплект, тумбочка, где хранятся личные вещи, и небольшая табуретка
— Постель можно использовать только для сна. В остальное время на ней нельзя сидеть или лежать, — рассказывает начальник. — Если очень хочется, то можно присесть на табуретку.
Обитатели отряда смотрят в дальней комнате телевизор. В общей сложности, здесь около 30 разновозрастных мужчин. Заключенные, получив разрешение сесть, присаживаются на длинные скамейки и сосредоточенно всматриваются в экран. В это время диктор скучным голосом рассказывает, что нужно делать, чтобы не заснуть за рулем.
— Одних навещают, других нет. Возможно, родственникам далеко ездить или они решили полностью оградить себя от общения с таким близким, — говорит замначальника. — Да и как их судить за нежелание общаться? Например, у нас сидел мужчина, который поругался с сожительницей и несколько раз с высоты своего роста кинул на пол двухлетнего ребенка. Малыш на всю жизнь остался инвалидом.
В процессе разговора приближаемся к воротам с надписью ШИЗО, за которыми открывается вид на невысокое здание. За забором бегает овчарка. Нежданных гостей она провожает до дверей громким лаем. В изоляторе звучит лирическая музыка — «для морального и душевного развития».
Вдоль мрачного длинного коридора — множество железных дверей. На каждой — переговорное устройство и маленький отсек для передачи еды, инструкция, как должен вести себя заключенный, когда выходит из камеры. Руки за спину, лицом к стене.
— Здесь они могут лежать, читать. Курить запрещается, прогулка — один час в день, — рассказывает начальник.
Охранник ворочает в замке ключами, звучит громкая команда: «Встали, построились!». Несколько мужчин послушно убирают руки за спину и встают строем около стены. Полутемную комнатку с маленьким окном под потолком и освещенный коридор разделяет еще одна преграда — толстая решетка.
С начала этого года к заключению в исправительных колониях приговорили 135 жителей Качканара.Осужденным (возраст — от 17 до 50 лет) придется отсидеть за кражи, грабежи, изнасилование, угоны, причинение тяжкого вреда здоровью и другие уголовные преступления.
Надежда Лесникова, фото автора
Источник: http://www.kchetverg.ru/2013/11/01/zhizn-za-reshetkoj-reportazh-iz-muzhskoj-kolonii-obshhego-rezhima-54/
Тюрьма с коммерческим уклоном — Журнал "Коммерсантъ Власть" — Издательский Дом КоммерсантЪ
 |
Недавняя амнистия привлекла внимание к проблемам системы исполнения наказаний в России. Заговорили и о возможности открыть частные тюрьмы. Даже глава Минюста Юрий Чайка такого варианта не исключил. Между тем в США, Великобритании, Австралии частные корпорации уже многие годы осваивают рынок тюремных услуг. И чем дальше, тем больше навязывают государству свою волю. Когда в России говорят о частной тюрьме, то обычно имеют в виду учреждение, где заключенные оплачивают свое пребывание, как в гостинице. В платную тюрьму охотно отправятся те осужденные, у которых есть средства на более комфортные условия отбывания наказания — телефон, телевизор, просторную камеру, хорошее питание и тому подобную роскошь. Предполагается, что компания, владеющая тюрьмой, будет зарабатывать на обслуживании «постояльцев», предоставляя разный уровень сервиса за разные деньги. Однако существующие сейчас в мире частные тюрьмы вовсе не являются платными для заключенных. Источник их доходов — выполнение государственного «заказа».
Частное дело
Летом 1995 года в нью-йоркской частной тюрьме, которой управляла компания Esmor Correctional Services, случился бунт. 20 заключенных были ранены, а тюрьма решением окружного прокурора закрыта. Выяснилось, что компания нанимала неквалифицированных и неопытных сотрудников, держала осужденных впроголодь и надевала им ножные кандалы даже на время встреч с адвокатами… В 1997 году по американскому телевидению была показана видеозапись, на которой надзиратели другой частной тюрьмы, на этот раз в штате Техас, стреляли в арестантов резиновыми пулями и избивали их. В том же Техасе маленькие поселки заваливают управление исполнения наказаний петициями с просьбой устроить на их территории тюрьму. Они согласны на все: выделить землю, построить и оборудовать здание, предоставить льготы тюремщикам, поставлять товары со скидкой — лишь бы государство обеспечило их ценным товаром, заключенными. Мэр техасского города Холденвиля Джек Баррет оказался настойчивее других. Его стараниями умирающий город с жуткой безработицей и стремительно уменьшающимся населением просто ожил. Баррет отправился в столицу соседнего штата Оклахома-сити и предложил сделку: Холденвиль строит тюрьму, а Оклахома ее заселяет. Власти штата сочли его сумасшедшим и обещать ничего не стали — государство еще не привыкло иметь дело с частным тюремным бизнесом. Однако Баррет все прекрасно рассчитал: он построил новенький «дворец» на 960 койко-мест и стал ждать. Государственные тюрьмы были переполнены, и соблазн их разгрузить оказался большим. Заключенные пришли туда, где их ждали. А вместе с ними — новые рабочие места и оживление экономики. Тюрьма оказалась чрезвычайно выгодным предприятием.
Спрос и предложение
Первые частные тюрьмы появились в США в начале 1980-х годов, в Великобритании — в 1992-м. Поначалу идею частной тюрьмы считали абсурдной, а ее апологетов не принимали всерьез. Но государству приходилось с каждым годом содержать все больше и больше заключенных. Дело вовсе не в росте преступности — наоборот, число преступлений понемногу сокращалось. Но общество становилось все более нетерпимым и требовало жестоко карать даже незначительные преступления. Государство не успевало строить новые тюрьмы, а старые обветшали и были так переполнены, что в любой момент можно было ждать бунта заключенных. Между тем частные компании обещали, что решат все проблемы государства. В 1983 году в США была создана одна из первых и самых мощных частных компаний в «тюремном» секторе экономики — Corrections Corporation of America (ССА). В ее создании приняли участие инвесторы известной компании Kentucky Fried Chicken, подразделения еще более известной Pepsico. Сейчас ССА входит в десятку наиболее доходных команий, чьи акции котируются на Нью-Йоркской фондовой бирже. Стоимость акций ССА выросла с $50 млн в 1986 году до $3,5 млрд сейчас. Она тщательно выбирает самые выгодные контракты, всячески экономит расходы на тюремный персонал и заставляет налогоплательщиков оплачивать поимку беглых арестантов. В общем, ССА очень убедительно доказывает, что в современном обществе преступление окупается. По-другому действует не менее знаменитая Wackenhut Corrections. Совет директоров этой компании — сплошь «кто есть кто» в национальной безопасности США. В разное время в него входили бывший глава ФБР, быший замдиректора ЦРУ, бывший глава секретной службы, бывший глава ВМС и бывший министр юстиции. Как только компания стала заниматься тюремным бизнесом, в совете директоров появился бывший руководитель Федерального управления тюрем. Заработки в частном секторе не идут ни в какое сравнение с государственными: нынешний руководитель Федерального бюро тюрем получает около $126 тыс. в год, а исполнительный директор Wackenhut Corrections, у которого в пять раз меньше подопечных,— примерно $488 тыс. Неудивительно, что действующие госслужащие охотно консультируют частную пенитенциарную корпорацию, а чиновники в отставке мечтают найти применение своим связям и знаниям в частном бизнесе.
 |
| С перенаселенностью тюрем на Западе теперь борются просто — тюрьмы «приватизируют» |
Приватизация возмездия Спор сторонников и противников частных учреждений, занимающихся исполнением наказаний, не утихает с момента появления первых частных тюрем. Аргументы защитников частного сектора касаются в основном практической стороны дела: считается (хотя это и не доказано), что частные тюрьмы более рентабельны, тратят на каждого заключенного меньше казенных денег и поэтому выгодны налогоплательщику; у них более современные и удобные здания; благодаря конкуренции условия содержания заключенных улучшаются, а затраты на исполнение приговоров становятся меньше. Словом, тюремный бизнес подчиняется тем же законам, что и любой другой, а государство и в этой сфере показало свою неконкурентоспособность. Противники «приватизации правосудия» апеллируют в основном к морали. Все-таки приватизировать тюрьму — это не то же самое, что отдать в частные руки доставку почты. Неизвестно, что чувствует осужденный, когда на форме тюремщика видит не эмблему государственной службы, а логотип частной компании. В демократическом государстве право власти осуществлять насилие над гражданами основано на общих представлениях о справедливости и ответственности; когда государство перепоручает свои функции материально заинтересованным «субподрядчикам», представления о справедливости разрушаются. С практической точки зрения частные тюрьмы тоже не всегда явяются благом для заключенных. Как любое капиталистическое предприятие, тюрьма стремится получить максимум прибыли, и поэтому экономит на всем чем можно. Разумеется, тюрьмы заключают с государством контракт, в котором оговариваются предоставляемые «услуги», однако проверить выполнение этого контракта в закрытом заведении довольно сложно, а любых независимых инспекторов при желании можно подкупить. Есть и другие неприятные побочные эффекты приватизации. Желающие построить частную тюрьму не всегда согласовывают свои намерения с властями штата, поэтому новая прекрасная тюрьма может оказаться пустой. В этом случае компания-владелец постарается заполучить «постояльцев» из других штатов. В результате правительство штата, на территории которого находится тюрьма, не имеет законной власти над ее обитателями, а убийцы и насильники живут на территории, больше напоминающей студенческий городок, поскольку ее обестраивали в расчете на мелких воришек и нелегальных иммигрантов. Наконец, самое опасное последствие расцвета частной инициативы заключается в давлении на общественное мнение. Город, рассчитывающий поправить дела с помощью новой тюрьмы, будет делать все возможное, чтобы ее заселить. А государству рано или поздно придется считаться с этим желанием и подгонять под него законодательство и судебную практику.
 |
| Камеры в некоторых частных тюрьмах скорее напоминают гостиничные номера. Оплачивают их налогоплательщики |
Тюремно-промышленный комплекс В тюремный бизнес вовлекаются все новые участники: строители, менеджеры, финансисты, телефонные компании, борющиеся за право телефонизировать «фешенебельные тюрьмы», издатели, выпускающие «Желтые страницы пенитенциарной системы», производители колючей проволоки и те, кто использует дешевый, а то и вовсе бесплатный подневольный труд. Стремительное расширение частного присутствия в тюремной системе привело к образованию тюремно-промышленного комплекса, который по мощи вполне сопоставим с ВПК. Огромный сектор национальной экономики существует за счет насилия над собственными гражданами. Верхушку ТПК образуют правительственные чиновники, руководители частных предприятий и политики, которые стремятся в своих интересах по возможности расширить систему исполнения наказаний. Цель этого лобби — обеспечить бесперебойную поставку людских ресурсов на тюремные «предприятия». А для этого надо убеждать общество в необходимости и дальше ужесточать законодательство и отправлять побольше людей за решетку. В американский ТПК входят крупнейшие игроки Уолл-стрит. Goldman Sachs и Smith Barney Shearson Inc. соревнуются за право строить тюрьмы. Титаны оборонной промышленности создали у себя специальные подразделения, ориентированные на потребности тюрем. Там производят электронные замки, системы слежения за заключенными и прочие полезные в тюремном хозяйстве приспособления. Гигантские частные корпорации, вроде ССА и Wackenhut, и профсоюзы работников частных тюрем оказывают все большее влияние на политику государства. Борьба с преступностью требует огромных финансовых затрат. Каждый год в этот сектор экономики американское государство вкладывает $100 млн. За последние 20 лет расходы на борьбу с «внутренним врагом» выросли вдвое больше, чем расходы на оборону, а население американских тюрем утроилось. Каждую неделю в США вступают в строй три новых тюрьмы. Система исполнения наказаний обеспечивает работой 3-4 миллиона американцев. Частные фирмы весьма настойчиво рекламируют преимущества инвестиций в тюремный бизнес. Количество рекламы в специализированном журнале Corrections Today с 1980 года возросло втрое. Одна из рекамных брошюр гласит: «Пока число арестов и приговоров неуклонно растет, надо на этом зарабатывать. Скорее вкладывайте деньги в эту бурно развивающуюся отрасль, пока лифт еще не покинул первый этаж!» Другие слоганы более лаконичны: «Рынок местных тюрем приносит огромные доходы!» «Тюрьмы — это настоящий большой бизнес!» Государство тоже вносит свой вклад в развитие тюремного рынка, главным образом теми мифами, которые оно культивирует в общественном сознании: уличная преступность растет, мы слишком мягко обращаемся с преступниками, большинство заключенных склонны к насилию, а тюрьмы сберегают наши деньги, изолируя тех, кто наносит обществу ущерб. Все эти представления не соответствуют действительности, зато отвечают интересам ТПК.
 |
| Владельцы частных тюрем с удовольствием предоставляют дополнительные услуги — от курсов реабилитации наркоманов, до классов по обучению компьютерной грамоте |
Gulag Inc. Эксперимент с устройством частных тюрем на первый взгляд можно считать успешным. Благодаря конкуренции себестоимость содержания заключенного падает, а государственные тюрьмы в борьбе за финансирование вынуждены повышать рентабельность и вообще совершенствоваться. Тюремная индустрия заняла столь прочное место в экономике, что вряд ли сейчас кому-нибудь придет в голову ликвидировать частные тюрьмы. И тем не менее вряд ли игра стоит свеч. Частные тюрьмы не заинтересованы в том, чтобы преступник исправился и вышел на свободу. Наоборот, они всеми силами стараются подольше его не отпускать, поскольку его тюремный срок определяет размер их дохода. В конечном счете частные компании извлекают огромную и довольно сомнительную прибыль из денег налогоплательщиков, а заодно развращают чиновников и политиков. Эксперты подсчитали, что если нынешние темпы увеличения числа заключенных сохранятся, то через 20 лет в американских тюрьмах будут отбывать наказание 4,5 млн чернокожих мужчин. Для тюремного бизнеса такая перспектива выглядит весьма заманчиво. Для будущего демократии это означает катастрофу.
- КСЕНИЯ КИСЕЛЕВА
- Как функционирует частная тюрьма
- ——————————————————-
Источник: https://www.kommersant.ru/doc/17021
Быт пожизненно осужденных в России: отчего заключенные сходят с ума
Осужденные к пожизненному лишению свободы отбывают свои сроки в весьма неблагоприятных и жестких условиях. К таким условиям вряд ли возможно полностью привыкнуть, если у человека все в порядке с психикой. Из-за этого многие заключенные предпочли бы смертную казнь вместо такого вида наказания. И в самом деле, очень сложно представить, как можно выдерживать подобные условия.
Режим дня осужденных
Осужденные ежедневно встают в 6.00 утра. В перечень обязательных утренних процедур входят такие действия, как: заправка кровати и утренний туалет. На это осужденным дается около 15-20 минут.
Осужденные к пожизненному лишению свободы завтракают обычно несколько раньше, чем все другие заключенные в колонии. По регламенту пищу им приносят прямо в камеры. Еду порционно каждому заключенному приносит специальный обслуживающий персонал — их называют “баландерами”.
После завтрака осуществляется утренняя проверка камер. Сотрудники тюрьмы осматривают их на предмет обнаружения каких-либо нарушений. Это, как правило, обычная формальность, при проведении этой процедуры редко находят какие-то нарушения порядка. Но регламент приходится соблюдать, и охрана колонии вынуждена ежедневно осматривать помещение, в котором и спрятать что-либо весьма затруднительно.
В 13.00 заключенные обедают. Баландеры снова идут по камерам и разнося пищу. Пообедав, каждый заключенный имеет право на ежедневную прогулку. Для тех, кто содержится в строгих условиях, прогулка длится не более полутора часов, в обычных условиях — до двух часов, а в облегченных — два с половиной часа.
Передвигаться по тюрьме ПЛС могут лишь в одном положении — так называемой позе Q. Им следует раздвинуть ноги, нагнуться вперед, чтобы туловище оказалось параллельно поясу, а руки поднять вверх. При этом нужно также растопырить пальцы на руках. Также заключенные должны принимать это положение каждый раз, когда производится проверка.
Прогулка представляет собой нахождение в бетонном периметре с крышей в виде решетки для доступа свежего воздуха. Площадь периметра составляет около пятнадцати метров. В этом месте осужденные могут смотреть на небо, солнце и птиц. А самое главное – у них есть возможность вдыхать чистый и свежий воздух, которого так не хватает в тюремных камерах.
Что касается полдника, то здесь он не предусмотрен. Ужинают приговоренные к ПЛС в шесть часов вечера. Отбой наступает в 22.00 для всех без исключения, вне зависимости от условий содержания. Точно так же все происходит и на следующий день. Так проходят дни, месяцы и годы.
Условия для содержания осужденных к ПЛС
Кроме режима дня, следует также взглянуть на их бытовые условия. В каждой камере содержится от одного до четырех человек. Хотя законом рекомендуется помещать в одну камеру не более двух осужденных. Камеры имеют площадь около 3-5 метров каждая. На двери камеры можно прочесть информацию о каждом заключенном: ФИО, статья, по которой он осужден, дата заключения и состав преступления.
Не во всех колониях есть туалет. Иногда его заменяет простое ведро с крышкой, которая плотно закрывается. В умывальнике течет только холодная вода. В каждом таком помещении есть двухъярусная кровать (одна или две), небольшой столик или тумбочка. Помимо этих предметов интерьера, больше нет никакой мебели.
Соседей по камере подбирают заключенным лишь после консультации у психолога тюрьмы. Каждый из них имеет возможность попросить об отселении сокамерника. Чаще всего об этом просят те осужденные, которые чувствуют угрозу своей жизни. Администрации колонии обязана реагировать на подобные просьбы.
В дневное время суток осужденным нельзя прилечь на кровать, а можно только сидеть. Иногда в исправительных учреждениях имеются лавочки, на которых можно сидеть просто так или читать книгу.
Все ПЛС имеют право на чтение. В их распоряжении две библиотеки – с литературой духовного или художественного содержания.
Также у них есть возможность без каких-либо ограничений подавать жалобы в различные инстанции.
Вот в таких условиях люди и находятся всю свою жизнь. По этой причине каждый третий осужденный лишается рассудка, а многие из них не выдерживают пятнадцатилетнего срока отсидки.
Большинство из них предпочли бы смертную казнь такому наказанию.
Источник: https://fsin-pismo-gid.ru/raznoe/byt-pozhiznenno-osuzhdennyh-v-rossii-otchego-zaklyuchennye-shodyat-s-uma
Экономика тюрем: как государство зарабатывает на труде заключенных
По состоянию на 1 декабря 2016 года в российских тюрьмах находились 633 000 человек.
На их содержание из бюджета тратятся огромные деньги, а по словам замдиректора ФСИН Олега Коршунова, система исправительных учреждений зарабатывает на производствах в тюрьмах около 50 миллиардов рублей в год.
Эксперты проектного центра «Инфометр» на примере Северо-Западного федерального округа изучили, как ФСИН и их подведомственные учреждения выстраивают экономические отношения.
Что производят в тюрьмах?
На сайте УФСИН Республики Коми указано 13 видов производств и опубликован прайс-лист на производимые товары. Например, исправительная колония № 1 города Сыктывкар в месяц может производить 1800 медицинских костюмов по цене 1150 рублей за штуку. Архангельское УФСИН предлагает бизнесу открывать совместные производства в 10 колониях. Сегодня тюрьмы — это не места, где преступники отбывают наказание, а большие производства различных товаров. Учреждения Северо-Западного округа активно участвуют в госзакупках: с запуска портала zakupki.gov.ru они заключили около 7 000 контрактов на товары, работы и услуги.
- Больше всего в колониях производят продуктов питания, одежды и тканей, реже оказывают услуги по ремонту коммунальных объектов и проводят строительные работы.
- Доходы по всем опубликованным госконтрактам исправительных учреждений СЗФО с 2011 года составили практически 7 миллиардов рублей.
- Полное самообеспечение
- В ходе анализа документов эксперты «Инфометра» выяснили, что основная масса заказов поступает от организаций, аффилированных с уголовно-исполнительной системой: управления, колонии и образовательные учреждения, подведомственные ФСИН России за все годы заказали продукции, работ и услуг в 60 раз больше, чем все остальные.
В структуре госбюджета ФСИН занимает шестую позицию. В 2015 году ведомству было выделено 269 миллиардов рублей — больше, чем Минздраву и Министерству сельского хозяйства. Кроме огромных бюджетных дотаций, учреждения ФСИН сами зарабатывают серьезные деньги, но условия содержания заключенных остаются плачевными.
Точных статистических данных о зарплатах осужденных нет, но есть доклады правозащитников, которые описывают условия труда — по 27 рабочих дней в неделю, и зарплаты — от 400 до 5000 рублей в месяц. Заключенные вынуждены соглашаться на такие условия, так как работа хорошо их характеризует для прошения об УДО.
Серая зона
Законодательство о праве на доступ к информации обязывает государственные органы власти вести свои сайты, публиковать отчеты о своей деятельности и отвечать на запросы граждан.
Федеральная служба исполнения наказания является одной из самых замкнутых структур среди федеральных органов исполнительной власти. В рейтинге открытости за 2016 год ФСИН занимает 49 место из 73 возможных.
Еще хуже обстоят дела с открытостью подведомственных учреждений ФСИН — исправительных учреждений. Часто они не имеют собственного сайта и публикуют общую информацию в разделах сайтов УФСИН. При таком формате работы ни о какой открытости и прозрачности речь не идет.
Родственники заключенных часто не могут узнать о пропускном режиме, о порядке встреч и получить другую важную информацию.
Закрытость системы проявляется и в качестве ведения страниц на государственных порталах bus.gov.
ru — едином портале, где государственные и муниципальные учреждения публикуют информацию о своей деятельности, и zakupki.gov.ru — сайте, где государственные структуры проводят закупки товаров и услуг.
Исправительные учреждения либо вовсе не размещают информацию, либо публикуют устаревшие сведения за 2012-2013 гг.
Данные, которые удалось собрать из открытых источников — это верхушка айсберга, под которой скрываются неопубликованные данные, серые схемы, бизнес на заключенных.
Эффективность — не главное
Российская пенитенциарная система считается одной из самых неэффективных в мире. В российских тюрьмах один из самых высоких процентов смертности в Европе. Данные о проценте рецидивных преступлений в России разнятся, но самой распространенной считается оценка 50-60%.
- Задача исправительных учреждений сводится не к ресоциализации заключенных, чтобы они после освобождения могли вернуться к нормальной жизни, а к самовоспроизводству, чтобы поломанные и искалеченные люди возвращались обратно.
- Суды оправдывают 0,4% заключённых, на уровне статистической погрешности, и эффективно рекрутируют новых рабочих для тюремных производств.
- Государство в государстве
Сложившаяся система создает параллельную реальность внутри государства. За колючей проволокой нет ничего: нет конституции, нет гражданских прав и свобод, нет человеческого отношения.
Каждая тюрьма — отдельный город-государство, а тюремные жители — его граждане.
В государстве есть свой президент — начальник исправительной колонии, своя полиция — сотрудники ИК, свои формальные и неформальные законы и правила, производства и экономика, своя иерархия, даже время.
Главная причина, по которой сложилась такая система отношений — это отсутствие информации. Общество не знает, что происходит в тюрьмах, чем занимаются заключенные, как к ним относятся сотрудники ИК.
Периодически появляются заметки о пытках, о коррупционных скандалах, о нечеловеческих условиях жизни, но это исключения, за которыми скрывается целая финансовая империя, построенная на человеческих жизнях.
Источник: https://finance.rambler.ru/economics/35796841-ekonomika-tyurem-kak-gosudarstvo-zarabatyvaet-na-trude-zaklyuchennyh/
Как работают заключенные в тюрьме
ГУ ЕЦ 166/25 в простонародье именуют «Гранитка» в связи с тем, что исправительное учреждение находится в поселке Гранитный недалеко от Кокшетау. Летом 2010 года тут случился бунт, который прогремел на весь Казахстан. Однако на данный момент исправительное учреждение является одним из показательных в стране.
Сейчас тут отбывают наказание за различные преступления около 500 осужденных. Если вы думали, что в тюрьме заключенные находятся 24 часа в сутки за решеткой в 4 стенах, то это не так. Зона не только изолирует опасных людей от общества, но предоставляет им возможность заработать и приобрести профессиональные навыки.
- Во все времена одним из основных видов работы в тюрьме было шитье.
- По иронии судьбы практически вся форма сотрудников правоохранительных органов шьется заключенными.
- Арман (сидеть ему еще 4 года) рассказал о своем занятии:
«Работу начинаем с подготовки места. Приходим и сразу приступаем к своим обязанностям. Кто-то сшивает меха, кто-то делает заготовки, остальные все это доводят до ума».
«Работа нравится. Лично для меня за работой срок проходит быстрее, это самое главное. Когда занят, меньше думаешь о своих проблемах, все забываешь и некогда заморачиваться.
Плюс еще и обеспечиваешь сам себя, зарабатываешь деньги. Я получил тут специальность – швея-портной. Надеюсь на досрочное освобождение благодаря работе.
На воле планирую использовать свой опыт, сейчас вот шапки реставрируют норковые. Подумываю открыть собственную мастерскую».
Если Арман все же решится воплотить свои мысли в жизнь, без сомнений у него есть все шансы добиться успеха на этом поприще, ведь человек, умеющий шить такие шапки-ушанки, вряд ли останется без работы с суровыми зимами северного региона.
«Наказание всегда должно считаться не с прошлым, а с будущим, ибо оно есть выражение не гнева, а предостережения», – говорил Сенека. Эти слова римского философа даже спустя две с половиной тысячи лет остаются актуальными как никогда.
Тут заключенные не просто отбывают наказание за свои злодеяния, но и имеют возможность получить профессиональное образование, которое поможет им в будущем не затеряться, а стать полноправным членом законопослушного общества. Если, конечно, некогда провинившийся действительно осознал, что добывать деньги честным трудом – куда более приятное и благородное занятие, нежели воровством и грабежами.
Производство обуви налажено по конвейерной системе. За один день, рабочая смена из 10 человек может пошить 10 пар обуви.
Все начинается с заготовки. Совсем скоро из нее получится пара отличных сапог, которые будут греть чьи-то ноги.
- Мастера уверенно заявляют – если им предоставить качественное сырье, они сошьют туфли ручной работы, которые не будут уступать самым известным мировым брендам.
- На воле, многие даже не представляли, как зашить дырку на носках, не говоря уже о том, как шьются ботинки.
- Для многих работа – это шанс заслужить условно-досрочное освобождение и поскорее вернуться на волю.
- Так же за пошивом одежды есть возможность побыть побольше наедине с самим собой и поразмышлять над смыслом жизни.
Заключенные шьют одежду не только тем, кто их ловит и сажает в тюрьму, но и обеспечивают самих себя. Вот так выглядит летняя обувь заключенного.
- А на зиму они шьют для себя ботинки на теплой подкладке.
- Это почти готовая продукция, осталось наклеить подошву.
- За качество, как говориться, мастер «отвечает».
Вообще возможности тюрьмы многие до сих пор не представляют полностью. Вы можете укрываться теплым и мягким одеялом, даже не подозревая, что сшито оно в местах не столь отдаленных.
- Особенно поразил кустарный цех, где нам показали такие вещи, которые иначе как произведением искусства не назовешь.
- Особым спросом пользуются резные нарды, которые особо популярны среди людей, отбывших наказание.
- Этот стол для шахмат осталось покрыть лаком, и он сможет украсить любой интерьер.
- Хороший астау стоит немалых денег, а спрос на него никогда не падает.
Жизнь на воле не проходит мимо зоны. Там тоже думают над тем, как внести свою лепту в празднование 550-летия основания Казахского ханства. Эта резная картина, которая еще не закончена, наверняка будет преподнесена какому-нибудь начальнику в качестве подарка.
Уменьшенные варианты знаменитых кораблей. Их изготовление занимает немало времени. Его у осужденных хоть отбавляй. Поэтому не спеша и получается создать то, что будет радовать чей-то глаз.
Это подобие книги также дается с большим кропотливым трудом. Не каждому хватит усидчивости.
Так же на территории ЕЦ 166/25 налажено производство шлакоблоков и прочих стройматериалов. Из этих материалов в городах страны строятся дома для очередников.
С сырьем проблем нет. Круглый год две котельные обеспечивают золой производство.
За счет дешевой рабочей силы себестоимость продукции, выпускаемой на зоне, ниже, соответственно и цена на рынке невысока.
Ничто человеческое не чуждо даже преступившему закон. И даже за колючей проволокой можно творить маленькие чудеса.
Источник: https://www.nur.kz/881573-kak-rabotayut-zaklyuchennye-v-tyurme.html
Загрузка...
